​​​​​​​«Без дела - невмоготу», - твердят, не сговариваясь друг с другом, в один голос две знатные байрякинские ткачихи.

И в шестьдесят шесть…

На стенах самого обычного бревенчатого шестистенного дома, которому самому в пору стать экспонатом музея, два старинных  тканных ковра. В дальнем углу передней комнаты под одним из них деревянный ткацкий станок, за которым практически все свое свободное время проводит хозяйка дома Танзиля Мотыгулловна Марданшина. Занятие, по ее словам, настолько ее увлекает, что от него трудно оторваться - оно как будто гипнотизирует, не желая отпускать ни на минуту.  

Но прежде чем начать ткать палас, необходимо провести большую кропотливую подготовительную работу. На помощь обычно приходит супруг Кашиф или живущая по соседству и обучившая ее этому промыслу Зулейха-ханум Газизова. Вместе они раскладывают на полу длинные нити, сплетают их особым образом  между собой, и затем проводят очень сложную заправку самого станка. Недопустимо даже малейшее спутывание нитей, в противном случае вся работа идет насмарку и ее приходится начинать заново. И такие моменты в жизни Танзили-ханум случались не раз. Тем не менее, ткачество настолько увлекает нашу героиню, что она с трудом отрывается от него для выполнения домашних дел.

Говорить о возрасте женщины не принято, но в данном случае его не обойти, так как ткачеством Танзиля-ханум занялась уже в довольно зрелые годы – в целых шестьдесят два. Правда, сотканный соседкой Зулейхой-ханум палас в виде подарка свекрови у нее имелся с молодости, но по воле судьбы четыре года назад она и сама села за ткацкий станок. Танзиля-ханум вспоминает, как в 2013 году, разглядывая оставшийся после смерти свекрови сотканный руками соседки ковер, она снимала с него на листок бумаги схему орнамента, обдумывая, как бы его связать спицами. А в самом начале следующего года Зулейхе-ханум, которой к тому времени было уже за восемьдесят, потребовался помощник, да и руководство района настаивало на передаче опыта старой мастерицы молодым для сохранения редкого по нынешним временам ремесла. Танзиля-ханум с удовольствием стала помогать соседке, а заодно внимательно наблюдать за всеми ее манипуляциями, запоминать сложные переплетения, считать ряды, так  как именно в этом вся суть ткацкой работы, зарисовывать орнаменты. Раз за разом она упрямо выпытывала у Зулейхи-ханум ее секреты. Ей так хотелось выучиться ткать паласы, что терпеливо сносила доводящие порой до слез строгие замечания старшей наставницы. Так, благодаря собственной настырности, она освоила непростую работу и уже в сентябре самостоятельно вывела свой первый орнамент.   

Как и в любой работе, в этой есть свои сложности. Прежде всего, это износ подверженных наибольшей эксплуатации частей станка. Самым уязвимым местом в нем является бердо со 182 тонкими деревянными зубьями. Они, обычно, изготовляются из бамбука, но за неимением в здешних краях такового, приходится использовать то, что удается найти. Бывало, что подходящую по жесткости лучину для них выискивали среди дров. Кстати, станок, который в настоящее время стоит в доме Танзили-ханум, и на котором она сейчас работает со своей наставницей, смастерил ее родственник, а прежний оставлен в музее в качестве экспоната для показа экскурсантам. Еще очень трудно бывает подобрать пряжу одинаковой толщины для соблюдения размера изделий, что особенно важно при сшивании из них ковра.

Если ткачество Танзиля-ханум освоила всего несколько лет назад, то шитьем и вязанием она владеет с детства. Первым их азам ее обучила мама и школьные учителя на уроках домоводства. В четвертом классе она уже умела на небольшом настольном станке вязать салфетки. После школы девушка выучилась в Октябрьском училище и некоторое время работала на местной швейной фабрике, осваивая технологию на практике. Затем последовало замужество за байрякинского парня Кашифа и переезд из собственной деревни Яссы-Тугай в его родное село. Молодая женщина устроилась работать воспитателем в местный детский сад, где нашла приложение и своим умениям, одевая в созданные своими руками одежды куклы и украшая собственноручными вышивками группы.  

Танзиля Мотыгулловна не только создает паласы со старинными узорами, но и вышивает полотенца и накидки на подушки и кровати, которыми некогда украшались избы наших далеких предков. Она показывает некоторые хранящиеся у нее старинные вышивки, мотивы с которых  подумывает перенести на свои работы. Признается, что самое трудное для нее не сама работа, а нахождение узора. К счастью, у нее есть внучки, которые, как и вся современная молодежь, прекрасно дружат с Интернетом и подбирают их в нем для своей бабушки. Танзиля-ханум со временем настолько набралась опыта, что с легкостью теперь может перенести на свои работы любой из них, а бывает, что и сама их создает по аналогии увиденного. У нашей героини также немало вязаний, а профессиональное владение швейной машинкой позволяет ей с большим успехом обшивать свою семью. Кстати, ее работы не раз выставлялись на районных выставках. Многие из них как подарок хозяйки украшают дома родственников, соседей и знакомых. Байрякинская мастерица со своей наставницей  даже давала мастер-класс на Всемирном конгрессе татар, репортажи о них выходили на республиканских телевизионных каналах. В будни же они  заняты выполнением муниципальных заказов, ведь их продукт идет на эксклюзивный подарок высокопоставленным гостям.

Рукоделие настолько вошло в жизнь Танзили-ханум, настолько проникло в ее душу, что она и сама удивляется, как можно в ее годы так сильно быть в него вовлеченным. И дело даже не в возможности заработать на заказах и оставить память о себе детям, внукам, правнукам (хотя последнее для нее тоже важно), а в непреодолимой тяге к творчеству, которому она не находит разумного объяснения. «Будь возможность, я бы бросила все дела и только бы седела за рукоделием», - признается она с улыбкой.     

…и в девяносто

Если Танзиля-ханум освоила ткачество всего несколько лет, то Зулейха-ханум Газизова, которая готовится отметить в следующем году свое девяностолетие, занимается им уже больше восьми десятков лет. «Все от нужды, от безысходности, от голодной тяжкой жизни, - поясняет она. – Отец умер, когда я была еще совсем маленькой. Нас, только детей, в семье было десять душ. Чуть исполнилось семь лет, села за имевшийся в доме ткацкий станок, чтобы хоть как-то помочь матери, которая, пытаясь нас прокормить, не чуралась никакой грязной работы, берясь даже обмывать покойников. Ноги мои тогда едва доставали до педалей. Пряжу найти в те бедные времена было очень трудно, доходило до того, что распускали и красили старые носки». В приданом у нее были паласы, сотканные из очеса – сильно засоренных коротких волокон овечьей шерсти.

Впрочем, освоенное ремесло сослужило Зулейхе Хайрулловне в дальнейшем добрую службу, став подспорьем семейному бюджету на протяжении почти всей ее жизни. Но и работать приходилось не щадя себя и своего времени – днем в колхозе, после, до полуночи, дома за ткацким станком. Пряжи для работы требовалось много, заказчики привозили мотки мешками. Красить их приходилось самой - это ведь сейчас в продаже имеется пряжа любой расцветки.

Со временем в магазинах появился товар и люди стали больше покупать фабричных вещей. Спрос на паласы пошел на убыль и надобность в ткацком станке постепенно отпала. При строительстве нового дома его пришлось вынести во двор, где, простояв долгое время под открытом небом, он пришел в негодность и был отправлен в печь, о чем его хозяйка сейчас очень сожалеет. Кабы знать, сокрушается она, что придет время, когда ее уникальный опыт и инструмент будут так востребованы. Вместе с остальными признаниями своих заслуг Зулейха Хайрулловна бережно хранит еще один значимый для нее документ – благодарность за сохранение народных традиций и значительный вклад в становление и развитие женского общественного движения.        

Зулейха-ханум и в свои неполные девяносто ни минуты не сидит без дела. Кроме того, что ткет паласы, она прядет пряжу и вяжет носки. В ее теплых шерстяных носочках ходят не только ее близкие, но и приютские детишки. Зулейха Хайрулловна даже имеет благодарность за участие в благотворительной акции «Теплые ножки», направленной на сбор теплых вещей для детей, оставшихся без родительской опеки. На сегодняшний день носочками из натуральной шерсти у нее доверху наполнен большой картонный короб. Несмотря на свои зрелые годы, полную тяжелого труда молодость (в годы войны Зулейха-ханум пахала и бороновала колхозные поля, молотила вручную зерно, посылалась на торфоразработки и лесоповал, затем по возвращении домой снова, вплоть до самой пенсии, работала в колхозе), она сохранила не только здравый ум и твердую память, но и хорошую для своих лет физическую форму. А это значит, что она согреет ножки еще не одного несчастного ребенка и восхитит чудесными паласами не одного взрослого.

Фото автора