Дед — мой лучший друг

В 1968 году мне стукнул 1 год и родители отвезли меня к деду с бабкой.

В городе они жили в квартире, работали, по вечерам учились. С маленьким ребенком это было тяжеловато.

Но я не в обиде был, ибо дед-фрoнтoвик любил меня сильно. Порол в меру и учил уму разуму, и так безотрывно, до школы. А в школе уже, как каникулы, я сумку в зубы и к деду с бабкой на электричке. До третьего класса с кем-нибудь из взрослых, а потом сам.

На пенсию он вышел рановато. Полученное на фрoнте касательное у виска сказалось, правый глаз удалили.

У деда было пять детей. Меня он считал шестым ребенком и старался окружить неусыпной заботой.

Здесь были и устные нравоучения, и обучение разному ремеслу, и всякие работы по хозяйству: начиная от ягод, фруктов до присмотра за поросятами и прочей живностью. Плюс тонкая ветка айвового дерева, которая не ломалась, а гнулась вокруг задницы.

К слову, далее по жизни дед учил меня, как укладывать первый лист кровли, чтобы поймать 90 градусов, как править косу, косить, когда и как холостить поросят, как печь блины и запекать утку в тесте, как вязать крючки, где искать грибы и какие, как тесать топорища и много чего полезного.

* * *
Собственно, к чему это я? Лет 10-11 мне тогда было.

С пацанами когда мотались по городку, обязательно заглядывали в универмаг, старый каменный дом с деревянными полами, покрашенный синей краской. Вот там лежал настоящий футбольный мяч: кожаный, не шнурованный, с ниппелем. Стоил такой мяч 6 советских рублей.

Скинуться у нас не получалось, ибо карманных денег у нас никогда не было. И я рискнул обратиться к деду. Нет, вру, я начал агитировать бабушку, чтобы она спросила деда. Вот я шушукаюсь с ней на дворе и не в курсе, что дед отдыхает в комнате и в открытое окно все слышит… Тут он говорит из хаты, чего вы там, мол, секретничаете? Давайте делитесь!

Ну я и сказал, что мяч хочу. Но не тот, что за 70 копеек, резиновый, а за 6 рублей, кожаный.

— А, кожаный, за шесть рублей? Ну, пойдем, — дед пошел за дом, где у него была мастерская, я за ним.

Установил переносную наковаленку, вынес ведро с кривыми гвоздями и дал молоток.

— Выровняй все гвозди, получишь мяч!

Ну и ну! Огромное ведро гвоздей. Когда же я их выровняю?

Через час я уже не хотел этот мяч…

Дед молчит. Занимается своими делами, ничего не спрашивает. У меня слезы от отчаяния! Через раз то по пальцу, то гвоздь спружинит и улетит в сторону. Бросил.

На следующий день подумал товарищей привлечь. Но не решился. Дед сочтет меня лентяем.

Взял себя в руки, а руки взяли молоток. Подобрав сопли и подтянув штаны, я ринулся на бой с гвоздями. Короче, добил я это ведро и позвал деда принимать работу. И да, я работал на совесть: ни одного гнутого гвоздя не выбросил через забор.

Дед вручил мне две трёшки и сказал:

— Я бы тебе и так этот мяч купил. Но ты бы им не стал дорожить. А так ты потрудился над ним, понял, как достаются деньги. И будешь вещь беречь.

* * *
Честно говоря, я этот мяч очень берег. Он дожил у меня почти до 8-го класса. Уже и зашивали его с пацанами, и эпоксидкой тонкие полоски кожи клеили, пока окончательно кожух не развалился.

Давно это было, но я до сих пор помню дедовский урок…

Источник