Рассказы бравого солдата Рашита

Противогаз – это радость для нас!

Служба Рашита проходила в зенитно-ракетных войсках в городе Торапец Калининской области. Водитель транспортно-заряжающей машины ЗИЛ-131, он три месяца проходил так называемую переподготовку. Обучался на прицепе перевозить ракеты: экзамен – 500-километровый марш выдержал достойно.

- Как-то командир дивизиона, майор Чесноков, - рассказывает наш герой, - завел наше отделение, человек пять, в палатку. Мы все, командир в том числе, стоим в противогазах. Майор стоит гордо, широко расставив ноги. Берет канистру с хлорпикрином, открывает ее, смачивает жидкостью тряпку и бросает на пол. А это очень едкий, удушающий газ. Он, хоть и считается учебным, в высокой концентрации ядовит. В Первую мировую войну его даже применяли, как боевое отравляющее вещество. Так вот, командир встает возле двери, прикрыв тем самым выход, и зычным голосом дает команду: «Порвана соединительная трубка!». Команда ясна. Мы быстро откручиваем шланг противогаза от маски и бачка и подсоединяем бачок противогаза к маске. Таким образом дышим, что называется напрямую, без шланга. Здесь нужна обычная расторопность. А был у нас такой Толик Мясоедов, довольно неуклюж. Спешит, суетится, открутить открутил, а подсоединить не успевает. Уже получает свою порцию удушения – слезы, сопли, а злополучный шланг не закручивается. Тут он падает на колени и молниеносно уползает между ног командира на улицу. Жить то хочется.

- Наказали Мясоедова?

- Да нет, он сам себя наказал – с задачей не справился.

В солдатской ушанке – воду носил для охлаждения радиатора

- В апреле это было. То морозы стоят, и тут же оттепель. Словом, для быстрого прогрева машины закрыл как-то жалюзи на радиаторе своего ЗИЛа. А открыть забыл. Поехали с заместителем по технической части на задание. Едем, смотрю, пар из радиатора пошел. Это охлаждающая жидкость нагрелась до 120 градусов. Зампотех говорит: «Давай, открывай быстрее крышку радиатора. Двигатель не глуши». Ну я со скоростью света приказ выполнил. Опомниться не успел, таким свистом крышку выбило, что ее потом я и не нашел. Давление такой силы. Мой командир дальше приказы отдает: «Заливай радиатор водой!» А никакой посудины нет. Не положено. Без лишних вопросов подчиняюсь – ношу воду из лужи в шапке. Солдат должен быть смекалист. Лишних вопросов командиры не любят.

Аккумулятор весом в 40 килограммов нес на себе километр

- Данный случай произошел также по моему недогляду, - продолжает вспоминать случаи из своей армейской жизни наш собеседник. – Аккумулятор, а он состоит из шести банок, забыл закрепить. При резком развороте, аккумулятор ударился и одна из банок треснула. В результате машина от нехватки напряжения не заводится. Со мною – все тот же зампотех. «Иди в дивизион, попроси, чтобы аккумулятор на машине подвезли». Я – одна нога здесь, другая – там. Прибегаю к своим и лихо так рассказываю свое приключение. А сослуживцы, смотрю, серьезные какие-то. Реакция не адекватная. Оглянулся назад, а там стоит командир дивизиона, «пуленепробиваемый» Чесноков. Молча берем аккумулятор, садимся в машину и едем. Не доезжая километра до места, он спокойно так говорит: «Хватай аккумулятор и неси к замтеху». Ничего не попишешь, взваливаю на себя 40 килограммов свинца и несу. Донес.

Несколько месяцев без сна

- Караул мы несли попеременно. Охраняли склады с ракетами, стартовые позиции. По правилам караульный должен был два часа стоять на посту, затем два часа бодрствовать в караульном помещении – порядок наводить, устав учить, два часа спать и меняться. А «деды» спать не давали. Получалось, вновь прибывшие несли караул и за них. Никто из офицеров, вроде как, и не знает о нарушении. Словом, сняли меня однажды с караула. Жутко хотелось спать. Пришлось сесть за руль. Едем с тем же замтехом и командиром батареи, капитаном по фамилии Книга. Меня неудержимо клонит ко сну. Видимо, мои командиры поняли это.

- Спишь, что ли?

- Никак нет!

Ну, когда голова окончательно свалилась на руль, Книга пересадил меня и сам повел машину. Так я и ехал, рядовой срочной службы, то у прапорщика на плече, то у капитана. Видимо, и в командирах живет человек. Поняли солдата.

Командир Чесноков научит службу уважать

- Суров был наш командир. Приведу несколько примеров, как он приучал следовать уставу служилого брата. Если увидит, что солдат держит руки в карманах, заставлял набрать полные карманы песка и зашивать их. Ходишь так, пока не научишься.

Помнится, у командира батареи, старшего лейтенанта Слабко была своеобразная привычка натягивать глубоко шапку. А мы, лихие ребята, изгалялись над армейской шапкой как могли – и на бок, и под пилотку ее изомнем. А тут решили пойти дальше – все натянули шапки под Слабко. Кто не увидит, смеется. Весело. Устава не нарушаем, а всем понятно, кого на смех поднимаем. Понятное дело, простите за тавтологию, понятливый парень и командир наш удалой, товарищ Чесноков. Увидев это безобразие, приказал всем, распороть шапки и зашить под подкладку куски железа. Всем 60 бойцам. Кому железа не хватило, нашлись куски фанеры.

Если командир увидит, как срочник бросает окурок, собирал всех на плацу и спокойно выносил вердикт: один за всех и все за одного! То бишь бросивший окурок копал яму два метра на два и должен был собрать сто окурков. А откуда столько? Курильщики экономили, одну сигарету на две части делили. Это раз. Да и боялись нарушать дисциплину - бросать окурки на землю. Это два. Нарушителю приходилось лазать везде в поисках. Потом под барабанную дробь всем дивизионом проводили акцию под названием «Захоронение окурков».

За два года службы ни раз не ходил на увольнение

Наши войска (ЗРВ) в какой-то мере считались элитными. Считалось, что здесь нет дедовщины. И это так и есть. Отдельные случаи – исключение. К нам пригоняли дослуживать нарушивших воинскую дисциплину с военных училищ. Строгость во всем. Если один провинится, вся батарея круги наяривает в общевойсковом защитном комплекте (ОЗК) – это с ног и до головы прорезиненный костюм. После такого марш-броска не то, что рубашки, но и нас самих можно было выжимать. Муштра физ- и учебно-строевой подготовкой однажды довела ноги до 12 мозолей. На следующий день на разводе стоял в кирзовых сапогах, кое-как натянутых на босые ноги. За два года службы ни разу не был на увольнении. Один раз только отпустили фотографироваться. На комсомольский билет. Как ни крути, армия закаляет, из юнцов делает мужчин, жить учит и выживать. А еще наш командир любил повторять: «Страшна не смерть, страшно бесчестие».