Глава Госжилфонда при Президенте РТ: «Кто перестает строить, тот перестает дальше развиваться и жить»

Руководитель ГЖФ при Президенте РТ Талгат Абдуллин дал интервью генеральному директору АО «Татмедиа» Андрею Кузьмину для ИА «Татар-информ». В нем он рассказал о том, насколько востребован опыт Татарстана в сфере строительства среди других субъектов РФ, о степени участия крупнейших предприятий республики в формировании бюджета Фонда, а также затронул ряд вопросов по проекту «Салават Купере».

 Начнем с давних времен — с момента указа Президента Татарстана Минтимера Шаймиева о создании Государственного жилищного фонда Республики Татарстан. Прошло уже 22 года. Вы пришли не на самой начальной стадии, присоединились позднее. С чем бы вы сравнили путь, который прошел фонд за это время?

— Мы отмечали 20-летие жилищного фонда и по этому случаю выпустили книгу под названием «20 лет непрерывных открытий». Это действительно было время непрерывных открытий, когда мы решали самые разные задачи и при этом находили те способы, при которых созидательность вставала на первое место. Созидательность с укреплением общества, в том числе структур интереса граждан, юридических лиц, органов местного самоуправления, бизнес-сообщества. Безусловно, была большая потеря после распада плановой экономики — нам пришлось заново собирать систему организации разделения труда в целом в Российской Федерации, быть нужными друг другу с регионами — все это за 22 года.

То есть если тогда было колесо, сейчас что — «автомобиль», «космический корабль»? С чем бы вы сравнили?

— Это некая машина, которая имеет идею развиваться дальше. Причем машина серьезная, которая может везти с собой определенное количество пассажиров. Если говорить о том, с чего все начиналось и что сегодня, то сегодня Фонд спокойно и стабильно выполняет программу. Строит 500–600, пик был и в 800 тыс. квадратных метров жилья в год. Все зависит от того, насколько способна экономика. Как ни странно, в период, когда были экономические спады и частный бизнес не мог строить, мы строили 800 тыс. квадратных метров жилья. Но когда экономика стала подрастать и появились частные инвестиции в жилищное строительство, эту проблему стали решать на коммерческих началах, мы поняли, что мы должны немного «подвинуться» и дать возможность заработать и им. Самое главное — это дополнительные рабочие места, дополнительные интересы, образование, культура товарного производства и рыночной экономики. Конечно, мы немного к этому причастны, в Республике Татарстан точно.

То есть можно сказать, что Фонд стал неким буфером для экономики республики в тяжелые годы, когда «проседали» все экономические показатели и экономическая активность? Мы же знаем, что стройка тянет за собой много смежных профессий — это поставщики, строители и т.д.? Правильно?

— Наверное, это есть. Лучше Минтимера Шариповича не скажешь. На нашем 20-летнем юбилее он сказал, что в те времена, когда появился Фонд, не было денег, государственных программ и средств, был упадок, люди не знали, что надо делать. Когда появился Фонд, развитие пошло. Если помните, Президент РТ и попечительский совет проводили еженедельные совещания. Мы с Исхаковым (мэр Казани с 1989 по 2005 г. – прим. Т-и) рассматривали строительство каждого объекта. Но самое главное — тогда зародился дух победителя. Этот дух победителя в области строительства потихонечку перерос и во многие другие отрасли и виды деятельности. Республика сочла возможным, что у нее сил достаточно. Я не говорю про строительство — это автомобильные дороги, которые отличают Татарстан, это здравоохранение, образование. Мы подошли к сложнейшим вещам. От конструкций, зданий и сооружений мы перешли к самому тонкому процессу — возрождению духа и культуры. Я считаю, что это является гармоничным развитием общества. В этой области строительный комплекс был пионером и локомотивом. Кто перестает строить, тот перестает дальше развиваться и жить. Строить надо всегда.

Интересов вокруг стройки много — коммерческие структуры, владельцы земли, частные лица, муниципалы. У всех свои «хотелки». Как это все раскачать?

— Самое главное — все эти структуры углубляют свои познания в этой области, и каждый хочет найти степень влияния на эти процессы. Например, есть структура СРО. На первом этапе, когда СРО появилась, было вроде неплохо. Но когда встал вопрос, как она работает, появились факторы, которые нас не устраивают. Например, мы бы хотели, чтобы СРО, давая лицензию или право на совершение деятельности, могли сказать: какова мощность у этой организации, сколько у нее техники, сколько людей, специалистов, какой объем работы и какие виды работ она может выполнять. То ли она землю копает, то ли ведет наладку сложного оборудования, проводит монтаж лифтов или вентиляционные работы. Понятно — это разные вещи.

То есть лицензия дается по одному критерию, а вы бы хотели бы, чтобы эта была более глубокая оценка?

— Это необходимо. У нас есть программа, и мы должны определить, с кем иметь дело, кто способен это делать. Там тоже есть вопросы, кто может вести генподрядные работы. Это связано с оформлением документации, умением принимать чужие работы. От этого зависит структура строительного комплекса. То ли это будет сообщество одной крупной компании, которая вовлечет в административном порядке все структуры, но это самая сложная вещь, потому что нужно будет обеспечивать работой все структуры пропорционально объему. А в стройке так не бывает, потому что там есть разные виды работ — земляные работы, отделка, другие технические вопросы. Другой вопрос — когда появляется большое количество компаний, которые могут выполнять свою «узкую» работу, но профессионально, быстро и быть мобильными. А генподрядчик направляет. Это совершенно другая вещь, и нам сегодня нужны эти данные. Они нужны и генподрядчику, который будет привлекать субподрядчика, чтобы он не ошибся и не привлек того, кто не умеет ничего делать, потому что у него бумага красивая.

Это не секрет, мы знаем о том, что сегодня некоторые лицензии выдаются с помощью даже некоторых приближенных структур или крутящихся возле СРО структур, которые говорят: давайте мы вам найдем паспорт человека с дипломом, который, может быть, будет зачислен главным инженером, напишите и так получите лицензию. Такие вещи сильно мешают.

Раньше едешь — вокруг объявления «сделаем СРО».

— Лицензии делали за копейки, за две недели. Продавали готовый пакет — осталось только расписаться и получить деньги.

Эта система вас не устраивает, вы с ней как-то боретесь?

— Нас всегда не устраивала неправда. Поэтому все, где начинается неправда и ложь, становится для нас огромным препятствием. Мы не утюг — разутюжить не можем. Нужно найти альтернативный способ решения этой проблемы, выйти на правильные честные отношения, которые позволят обеспечить созидательную работу. Будут работать все творческие участники. Я знаю, что мало у кого генетически заложено, что он хочет кого-то обокрасть, обмануть и изнасиловать — такого нет.

Как вы считаете, насколько опыт Татарстана был востребован другими субъектами России? Кому он помог и кто по нашему пути пошел?

— В этом кабинете побывало две трети губернаторов Российской Федерации и были губернаторы, которые приезжали вместе с главами районов, городов и изучали наш опыт. Как ни странно, когда мы им рассказывали, как мы работаем, раскладывали по всем элементам и показывали каждый из них в действии, они говорили: это же легко, мы это сделаем. Но сложить все эти элементы и сломать интересы, которые вокруг них сложились, — самая сложная проблема.

Были парадоксальные случаи. Я помню губернатора Калужской области, который приехал вместе с главами муниципальных образований. В это время у нас как раз здесь был Рустам Нургалиевич. Делегаты говорили: «Супер, мы будем это делать!» Губернатор очень деятельный человек, сам работал начальником территориального строительства в молодости, что-то вроде нашего «Татстроя», только в Калуге. Он специально прислал ко мне человека, который два месяца сидел здесь за соседним столом и пытался копировать все, что я делаю. Я делился как решаю те или иные вопросы. Мы с Анатолием Артамоновым (губернатор Калужской области — прим. Т-и) хорошо знакомы, вели переписку. Но, к сожалению, у них не получилось это реализовать в таком ключе.

За счет чего у нас получилось — за счет административного ресурса, авторитета наших руководителей?

— Когда Александр Ткачев был губернатором Краснодарского края, он приезжал на тысячелетие Казани. Я его сопровождал по городу. Он говорит: «У нас так жить больше нельзя. Я буду строить Краснодар». Вопросов нет, хорошо. Он обещал приехать в Казань — и действительно приехал. Председатель Правительства РФ Сергей Иванов привез в Казань глав городов. Мы встретились, я им рассказывал о нашем опыте. Возник диспут: почему у нас это получается, а у них не получается. Они между собой начали это дело обсуждать. Ткачев мне говорит: «Как у вас это дело получается?» Я ему ответил, что у нас есть такая вещь: до принятия решения мы можем спорить и высказывать свое мнение. После принятия решения — ставим точку. Минтимер Шарипович тогда был президентом. Он ставил точку, и все — документ больше не обсуждается, а только выполняется. Иванов сказал неосторожную фразу Ткачеву: вот видишь, у них президент работает. Тот очень возмутился.

Но в том виде, как в Татарстане, есть где-то в регионах? Господин Колесов пытался ввести?

— Я объяснял Николаю Колесову (экс-губернатор Амурской области, гендиректор АО «Концерн Радиоэлектронные технологии» — прим. Т-и), что у этой вещи есть надводная и подводная части. Подводная — это острые камни. Надо знать, где это проходит. Когда он приехал туда и создал такой фонд, к сожалению, не прошло и года, как они за счет этих средств решили строить приемный дом для губернатора за городом. На этом вся эта история кончилась.

Делать то, что мы должны были делать, — это была наша основная задача. За это время у нас накопился серьезный капитал с точки зрения и банков, и финансовых структур, и строительных компаний. Мы работаем вместе с Правительством РТ и понимаем друг друга. Я не говорю, что сплошь и рядом.

Вы славитесь своей неуступчивостью, тем, что всегда аргументировано отстаиваете свою точку зрения. Иногда это многим не нравится. Шли ли вы когда-то на компромиссы и ради чего?

— Каждый день я иду на компромиссы. Потому что если бы все было, как я хочу, все было бы немного по-другому. Я действительно в этой части максималист. У меня есть желание сделать все сразу, отполировать все до конца. Хотя понимаю, что полировка с одной стороны является самой длинной операцией и требует поднятия мирового рекорда в высоту на 2 сантиметра, и требует больших усилий, чем прыгнуть на 1,5 м. Эти два сантиметра — как раз вершина. Это нужно делать и преодолевать их.

Мы находимся в законодательной орбите РФ. Что вам мешает из российских законов? Что помогает? С 1 июля 2018 года вступают в силу поправки в закон о долевом строительстве, средства компаний будут переданы под контроль банков. Коснется ли это вашей деятельности? Как это отразится на стоимости квадратного метра?

— Во-первых, с точки зрения теории системы изменение на поле любой системы влечет изменение каждого элемента в ней. Мы являемся элементом всей системы, и, безусловно, на нас это повлияет.

Насколько? Это может и в хорошую, и в плохую сторону попасть, и в разные периоды. Конечно, программа, которая задумана, по ограничению приема долевого участия и запуска через банки, очень опасна. В чем заключается ее опасность? Банки сами по себе как инструмент являются институтом, который обеспечивает перелив капитала из отрасли в отрасль, от одного производителя к другому. Банки видят, что если появляется эффективный способ получения доходов, капитал идет туда. Получается, деньги бесплатные, их надо отдавать строителям под обещанные 5 процентов, когда рядом есть ценные бумаги, которые покупаются под 10—15 процентов, кто отдаст деньги на стройку? Он найдет тысячу причин не делать этого.

То есть давайте положим деньги в кубышку, где находится две дырки, они могут разойтись. Одна всегда закрыта, а вторая вроде бы всегда течет. Таким образом, нужно обеспечить интересы банка, пусть они даже под контролем. У них один интерес — сохранить деньги. Они сохраняют их, но доходность этих денег будет у банков больше при использовании в других направлениях. Это снизит объемы денег, которые получают предприятия-застройщики от населения.

Чем они могут компенсировать это дело? Получением кредитов, своих и заемных средств. Не бывает пустоты. Раз деньги взяли, оплатили, появляются расходы, надо заплатить. Платить надо дважды. Во-первых, надо содержать тех, кто контролирует, и второе — надо платить проценты, которые они выплачивают. А конечный плательщик — это кто? Будущий жилец.

Более того, к сожалению, сегодня на основах рынка, когда считалось, если помните Горбачева, что все, что не запрещено, то разрешено. А вот что разрешено, нигде не написано. То есть система организации финансирования и контроля за представительным процессом только-только начинается. У нас была ранняя китайская болезнь, когда у нас выходил брак. Рустам Нургалиевич жестко поставил вопрос контроля. И мы содействуем, чтобы этот контроль был. Не всегда получается, силы разные. Те, которые хотят протащить, они могут протащить и верблюда в игольчатое ушко, но, тем не менее, какой-то тормоз существует.

А в РФ сейчас нет ни одного нормативного документа о порядке создания проектной документации, которая бы обеспечивала инвестиционный контроль за ходом строительства, нет ни одного механизма, который обязывал бы обеспечивать закупку материальных ресурсов и доставку их до места строительства по объективным ценам.

Мы также защищаем строительный рынок от контрафактных материалов. Отсюда происходит непонятная вещь, когда вроде покупаешь нормальный материал, а он разваливается и не выполняет свои функции. Это случается не на второй день стройки, а на 5-й — 6-й год, когда кончилась гарантия. В России эта система еще не отстроена, и такой резкий переход на эти вещи, безусловно, будет проходить болезненно.

В целом для общества это опасно, и мы сожалеем, что это происходит. Но мы имеем такую возможность и не будем привлекать деньги населения наперед. Мы способны сегодня строить по 500—600 тыс. квадратных метров готового жилья. По нему уже люди начинают платить, но необходимо иметь первоначальный капитал 10—20 процентов. На сегодня мы не намерены менять структуру взносов.

С точки зрения состояния рынка, у нас есть одна проблема — то жилье, которое мы строим, мы должны будем продавать людям с таким расчетом, чтобы это не было катастрофически ниже, чем на рынке. Потому что если мы это сделаем, мы рынок просто «убьем». Поэтому мы ограничим потребностью людей, которые стоят на учете. Мы будем давать жилье тем, кому действительно оно нужно, и по тем ценам, при которых люди сохранили бы желание продолжать зарабатывать, иметь нормальные доходы, чтобы участвовать в этом процессе.

Когда мы говорим, почему у нас жилье дешевле для тех людей, которые не могут полностью его себе покупать. Закон называется о господдержке, не обеспечения, а именно поддержки. Уровень поддержки может быть разный. Поддерживать будем, вопросов нет, но бесплатно отдавать никак нельзя.

Вырастет ли цена для наших соципотечников в связи с этими переменами?

— Заметно не вырастет. Не больше, чем инфляционный уровень.

А те, кто уже платит?

— Там мы ничего не меняли. Как есть, так есть — 7 процентов годовых. Мы инфляцию еще не догнали, даже ниже инфляции.

Так и останется?

— Да.

О структуре формирования Фонда. Как в дальнейшем он будет работать? Какова динамика привлечения средств? Какие компании наиболее активно участвуют в соципотеке и является ли это на сегодняшний день обязаловкой для всех?

— Когда стали думать, как формировать фонд, мы разделили права и интересы бизнеса и муниципальных образований.

Муниципальным образованиям мы сказали: господа, с вами население, вы можете его принять, поставить на учет, предоставить им земельный участок, мы построим и дадим людям жилье. У вас решится проблема. Вы как орган власти будете нужны, вы будете в авторитете и будете решать связанные с этим проблемы. Здесь что делать? Не асфальт делить, а хорошая работа появляется, авторитетная, добросовестная.

Бизнесу мы говорили: давайте так, вы вносите деньги. Давайте посчитаем на уровне нынешних цен: стоимость квартир условно 35 тыс. рублей квадратный метр — в два раза меньше, чем на рынке, где он стоит сегодня 65—70 тыс. рублей. Давайте сделаем так: мы будем давать вам жилье для ваших сотрудников по цене 35 тыс. рублей за квадратный метр, а вы нам платите деньги. Из этих денег мы считаем, сколько можно построить квартир, 45 процентов для ваших сотрудников. Когда считают экономику, сразу видно, это выгодно предприятию. В прошлом году Альберт Кашапович Шигабутдинов (гендиректор ОАО «ТАИФ» — прим. Т-и) сказал, что его не устраивает их квота, хотя она была большая, почти 750 млн рублей. Сказал: «Я еще хочу 2 тыс. квартир». Мы с ним подписали соглашение, и сверх всех этих квот он дополнительно внес деньги и получил жилье.

И другие предприятия точно так же. Мощнейшая поддержка «Татнефти», нефтехимического и авиационного комплекса, вертолетного завода. Практически все крупные предприятия республики принимают участие.

В целом предприятия перечисляют около 7,5 млрд рублей. Кроме того, у нас есть собственные средства. Они поступают от населения, которому мы, например, 15 лет назад дали квартиру, она стоила 6—8 тыс. рублей за квадратный метр, они их выплачивают. Таких денег приходит порядка 11 млрд рублей. То есть это наш инвестиционный пул, который мы можем сделать. С точки зрения финансов он «неубиваемый». Количество плательщиков сегодня превышает 150 тысяч. 150 тысяч семей сегодня получили квартиры, живут в них и выплачивают суммы, которые мы сегодня получаем.

Всегда есть люди, которые выплачивают раньше. Мы посчитали, что средний срок выплаты платежей составляет 23 года, при юридически оформленном сроке в 27 лет, то на самом деле срок окупаемости составляет сегодня 15,3 года. Это позволяет спокойно обеспечивать все финансовые обязательства.

Я считаю, что это хороший инструмент республики для формирования благоприятного инвестиционного климата.

С точки зрения этой системы данный механизм остается. Новая система никак не повлияет на этот процесс — она находится в стороне от него.

Талгат Мидхатович, а предприятия добровольно вносят средства в фонд?

— Система добровольная, в законе написано: «рекомендовать предприятиям». О рекомендации в этой части отношений очень хорошо сказал Рустам Нургалиевич: есть два способа, когда можно не платить, при этом они должны наступить одновременно. Предприятие — банкрот, и директор уже не директор.

Что происходит с биржей? Я знаю, что существует много противоречий, что поссорились со строителями.

— Мы ни с кем не поссорились. Я рассматриваю это так, что, видимо, они сегодня обходятся без этой таблетки. А таблетка будет нужна, потому что могут начаться совершенно другие события. Это мы обсуждали на самых разных уровнях, буквально недавно приезжали коллеги из Росэкспертизы и Минстроя, которые рассматривали вопрос, что происходит в этом деле и какой подход нужен. Один из подходов — сказать, сколько стоит стройка, и уйти. Необоснованное завышение цены приведет к созданию таких мощностей, при которых развитие народного хозяйства может застопориться. Эта система должна быть запрограммирована. Не может государство опустить это и позволить делать, как они хотят, а то они разбредутся. Пастырь должен быть.

Биржа будет таким пастырем?

— Будет, она как раз приравнивает всех и призывает приходить и раскрывать свою душу, говорить, чего они хотят. Здесь какая проблема начинается? Сложились определенные отношения между людьми к этому времени, есть предприятия, есть те, кто их «крышует».

Это как?

— Допустим, он говорит: «Ты не продаешь, ты производи, будешь дилером». Дилеру снимают разницу, дают ему по себестоимости.

То есть вы убираете дилера?

— Мы считаем, на бирже покупатель определяет позиции, сроки и все операции бесконтактны. Есть производители, мы готовы с ними вести разговор через биржу, гарантируем оплату. Это надо сделать. Сегодня мы не можем это изменить, потому что много сопротивлений. Хорошие вещи быстро не делаются, надо потихонечку. Сейчас готовим систему, при которой будет плавное, незаметное вхождение.

Вы начали строительство второй очереди «Салават Купере». На какой стадии находится строительство, когда ожидать первое заселение, сколько всего будет очередей?

— Проект «Салават Купере» — один из крупнейших проектов даже по российским масштабам. В этом проекте предусмотрено 94 жилых дома на 25 441 квартиру. В первой очереди построено 19 домов на 5236 квартир. И еще 3 жилых дома должны сдаться. Во второй очереди строятся 10 жилых домов, это 7—8-й квартал, на 2924 квартиры. Эти дома будут сдаваться в этом году.

Срок до конца года?

— У нас там график такой, это не наши сроки, это те подрядчики, которые обещают. Они, как и любые люди, хотят, чтобы было быстрее. Они говорят, что первый дом 7-2 будет сдан уже в июле. Мы знаем, что дом в принципе готов.

Мы там сейчас завершаем работы, тепло подали, вчера, по-моему, подали одну линию водоснабжения, еще вторая пойдет. Остальные работы – это чистовая отделка. Кроме того, мы начинаем строительство 2-го и 3-го квартала «Салават Купере». Их будет строить «Ак Барс Девелопмент», на его базе завод КПД (комбинат панельного домостроения – прим. Т-и) набирает мощности. Мы также подтянули к проектированию жилого дома 1-6 в 1-м квартале оренбургских коллег. Они перебазируют завод сборного железобетона в Зеленодольск, получат там базу, и на ней будет формироваться еще одна мощность. У нас еще остаются работы, которые связаны с другими территориями. Это касается и М-14, там есть проекты, которые мы начали и будем продолжать. Сейчас там есть вопросы, связанные с землепользованием.

Надо продолжить работы по строительству водозабора, который мы берем с территории танкового полигона. Там провели изыскания, и выяснилось, что вода очень хорошего качества, что позволит обеспечивать всю эту часть чистейшей водой. Также продолжается работа по Нижнекамску, там застраиваются 34-й, 49-й микрорайоны. В Набережных Челнах 63-й микрорайон, там 200 тыс. квадратных метров жилья. Стройка идет полным ходом, мы уже завершили работу по канализационному коллектору. Кстати, это дает возможность домам, которые в свое время были построены Фондом, тоже подключиться. Сегодня есть возможность завершить эту работу.

Огромная работа проводится на селе. У нас есть так называемое арендное жилье, мы сегодня около 400 коттеджей строим на селе для тех специалистов, которые будут приезжать. В принципе, мы договорились во всех городах и районах построить арендное жилье для приглашаемых специалистов.

В сторону «Салават Купере» часто серьезные пробки. Какие решения принимаются по этому поводу?

— Принятых решений нет, есть варианты. В том числе рассматривается вариант скоростного трамвая или пустить электричку до Московского вокзала. Мы обсуждали это с Альбертом Шигабутдиновым вплоть до того, чтобы начать некий коммерческий проект с точки зрения обеспечения его интересов, раз он планирует инвестировать. Тогда мы думаем в «Салават Купере» провести какую-то схему дорожной трассы, чтобы она проходила мимо “Оргсинтеза”, выходила на Авиастроительный район, потом на Московский вокзал и потом уже прямо до цирка. И сделать подвесную дорогу, которая будет работать на магнитных подушках. Был такой вариант, Президент РТ провел совещание, на которое пригласили специалистов, занимающихся строительством транспорта в тоннеле с безвоздушным пространством. Это 4,5-метровая труба без водуха, там этот вагончик может возить людей на огромной скорости, которая развивается до одной тысячи километров в час.

Это все пока проекты. А что на деле?

— На объездной дороге, которая есть, есть две дороги, одна из которых — выход на Горьковское шоссе. Мы в этом году ведем застройку, мы начали в свое время делать внутриквартальные дороги в том месте, где сегодня сдаются дома, является самым отдаленным. Мы специально начали с этой территории, чтобы потом туда не приходить со строительством. И вот это дорога на шоссе сегодня выпрямляется и там будет строиться большая широкая дорога. Я понимаю, что принципиально это не решит вопрос, потому что Горьковское шоссе само по себе забито. Вторая дорога, к “Оргсинтезу”, перспективна, этот проект может и выстрелить. Нужно немного инициативы и поддержать это материально.

Тут бюджет города должен подключиться?

— Денег хватает, в принципе. Второй вопрос — сколько будет стоить проезд, окупится ли дорога, какое будет тарифное регулирование и на какой срок. Если будет определено законом, что да, на такой срок это будет выглядеть вот таким образом, и экономика покажет, что в течение 5—7 лет это окупается, то да. И после окупания, допустим, передадут на муниципальное содержание. Дальше пусть работает муниципалитет, может, они после этого начнут развивать. Инвестор вложил, он должен получить деньги и интересы обратно, это закон.

Еще один вызов для жителей «Салават Купере» и для тех, кто так или иначе задействован, — это строительство МСЗ. Ваше отношение к этому? Как он повлияет на привлекательсность этого комплекса?

— Конечно, очень жалко, что такие проблемы возникают. Более 1,5 млн квадратных метров жилья там будет для 55 тыс. человек населения. Мы же когда начинали строить, ничего этого не было. Мы видели генеральный план. Действительно, данные приборов наблюдения показывают, что там хорошая атмосфера. Трудно рассуждать о МСЗ, потому что это является одним из элементов всей системы сбора и переработки мусора. И решать, как мы будем его сжигать, не решая проблемы раздельного сбора и так далее, это все надо посмотреть. А если стоит вопрос системы, которая пройдет полный анализ и экспертную оценку, я думаю, что жители «Салават Купере» могут даже выиграть, потому что расстояние до завода будет небольшое и вывозить мусор будет дешевле. Это тоже вопрос, который должен быть зарегистрирован в тарифе.

Вот эта выстроенная система с «Ак Барс Девелопмент». Как вы к ней относитесь и насколько она эффективна на сегодняшний день?

— Она эффективна до определенной степени, конечно, раз попала в наши руки, значит, не просто так. Там много есть и хорошего, и проблем. Сама структура «Ак Барс Девелопмент» — это непосредственно компания и целый холдинг с подразделениями, которые еще не все привязаны юридически. Этот порядок надо навести, мы на эту тему уже работаем с Маратом Шагитовым (гендиректор «Ак Барс Девелопмент» — прим. Т-и). Наша задача — не разломать, и мы хотим перестроить эти силы таким образом, чтобы они перешли на повышение объемов. У них две темы, над которыми нужно поработать. Первая проблема в том, что они выступают как застройщики, и в рамках нового закона для них это очень сложная проблема. В этой части мы можем быть серьезными помощниками за счет своих финансовых средств. Мы можем давать возможность заказывать объекты, по которым «Ак Барс Девелопмент» как застройщик будет уже релизовывать их на рынке. И второе, это как подрядная организация, потому что сегодня есть мощности на заводе КПД. Мы сегодня ведем работы по формированию. Недавно мы выиграли тендер — месторождение запасов на реке Каме порядка 800 гектаров. Самое главное, что земснаряд, который существует, такого нет ни у кого. У нас 30-метровый «хобот» земснаряда, который может доставать там, где другие не смогли.

У меня вопрос насчет мелких и средних строительных компаний в связи с новым законом и с новыми отношениями дольщиков, банков и так далее. Что им делать?

— Застройщикам следует «кучковаться», то есть собираться и укрупняться. И второе, для того, чтобы застройщиков не «съели» подрядчики, надо подрядчиков разделить. Потому что все-таки застройщик несет ответственность за вложенные деньги, он должен уметь держать удар. Но он может попасть в руки крупного подрядчика, который его проглотит и скажет, что ему опять не хватает. Я с большим удовольствием смотрю, как появляются площадки, на которых стоит техника в аренду. Это называется субподряд.

Ответственность в конечном итоге все равно несет заказчик?

— По Экзюпери — «мы в ответе за тех, кого приручили».

Источник: sntat.ru.