Голуби и страусы — его страсть

Белые голуби немецкий почтовой породы часто используются в различных районных мероприятиях или свадьбах, когда по сценарию требуется запустить в небо белых голубей.

— А если мероприятие проходит не в Уруссу, а в отдаленном селе, смогут эти птицы долететь до дома? — спрашиваю Владимира Николаевича.
— У меня и в Октябрьский, и в Ютазу брали голубей, — отвечает он, — ничего, возвращаются. Это касается только этой породы. Другие голуби моей голубятни такими свойствами не обладают. Они так, скорее декоративные, особым умом не отличаются.

— А как голуби вообще ориентируются в пространстве и находят дорогу домой?
— Трудно сказать, считается, что они чувствуют магнитное поле земли. Как бы то ни было, дорогу домой они находят безошибочно. Когда у меня их забирают, я не переживаю — вернутся обязательно.

Пройдя в голубятню на чердаке, пришлось убедиться, что помимо почтовых, здесь довольно красивы и другие. И все они меж собой дружны — одни сидят на яйцах, другие пытаются укрыться от назойливого взгляда посетителей. Всего, говорит Бондарь, порядка пятидесяти птиц. Ну хорошо, с голубями понятно — увлечение из детства. А чем же привлекли героя повествования страусы? По правде говоря, с этими великанами воочию встретилась впервые.

Поэтому показалось, что приближаться к ним небезопасно. Если самка оставалась довольно спокойной, то самец просто метал молнии — носился, беспокойный, по карде, подобно барышне с веером развевая перьями крыльев. Оказалось, у парня гон.

— Вон, видите, на ногах у него красная полоса, — разъяснил Владимир Бондарь.

Невольно отошла в сторону. Мало ли... Впрочем, и самка время от времени широко раскрывала клюв, словно выражая недовольство поведением партнера, а потом резким движением клевала сзади. Да, спокойствие «дамы» весьма условное. Как выяснилось, она довольно жестоко расправилась с предыдущей подругой партнера. Доклевала до смерти. Ох уж этот жестокий мир фауны! Взгляд невольно упал на большую яму — гнездо для носки яиц, который «построил» страус-самец. В планах ближайшей перспективы Бондаря — выведение птенцов-страусят искусственной инкубацией. 

Пока проходило знакомство со страусами и голубями, пытались привлечь внимание козы, бычок, петух, кролики. А в вольере для собак молча разглядывали за происходящим «собака-водолаз» Юна (Ньюфаундленд) и алабай Деви, которых выпускают на территорию ночью.

— Откуда такое увлечение животным миром? — спрашиваю собеседника.
— С самого детства я помню, что в Уруссу многие держали скотину — одни кур, другие — кроликов или свиней, — говорит Бондарь. — Сзади ДОКа, со стороны «Фарвина», даже коров содержали. 

И речь не идет о жителях частного сектора, где содержание живности и разбивка грядок — само собой разумеющийся факт. Жильцы многоквартирных домов также имели свои сараюшки, грядки под окнами домов. Оно и понятно — время продовольственного дефицита вынуждало население выращивать овощи, разводить живность для мяса и яиц. Постепенно подобная практика сошла на нет. Хотя уруссинцы, чье детство и отрочество пришлись на 60-80 годы, хорошо помнят ту провинциальную жизнь. Подъезды без кодовых замков, не запирающиеся двери квартир, очереди за молоком и хлебом, полной двор бегающей детворы и... большая осведомленность всех жизнью каждого. 

— Вы знаете профессию землекопа? — спрашивает Бондарь. — Мой дед работал землекопом при строительстве Уруссинской ГРЭС. Люди вручную копали фундамент под эту махину. Дед — уроженец Харьковской области. В свое время его сослали в Уруссу.

— Наверное, зажиточным был, подвергся раскулачиванию, — замечаю невольно.
— Какой там, — отвечает, — украл, наверное, что из поля. Чтобы выжить.

Да, голод, что называется, — не тетка, калача не подаст. Отец собеседника, Николай, работал в ДОКе начальником цеха. Там же, к слову, работал и сам Владимир Николаевич. Детство его матери, Марфы Ивановны, которая давно уже окончила земной путь, прошло в деревне, оккупированной немцами. Собственно, когда Владимир Бондарь вернулся из армии и женился, молодая семья поехала в город Первомайский Харьковской области. Работать на химзаводе. Вернулись. Уруссу не отпустил. Сегодня помощники героя повествования — два сына, шесть внуков. Девчат Бондарей нет. Впрочем, есть — две снохи.