На похоронах Сталина он нес службу

В школу ходить не любил – надеть было нечего

За любыми эпохальными событиями стоят люди. Имена некоторых - громкие, известные на весь мир, а некоторых – тихие. Таковые на необъятных просторах родины, кажется, и не заметны вовсе. Вместе с тем и на них земля держится.

- В родной деревне я окончил четырехлетку, - рассказывает 89-летний Галимзян-ага, - а в пятый класс пошел в Каракашлинскую школу. Однако не учеба в голове была, а что надеть? Дома пять пацанов, я младший из них. Сестренка  еще 36 года рождения. Отец по состоянию здоровья и в силу возраста на войне не был. Много и тяжело работал. Однако еле-еле концы с концами сводили. Да и в войну труд колхозников не назовешь продуктивным.

По словам героя повествования, в действующем в Салкын-Чишма колхозе имени Фрунзе всего одна хилая лошаденка осталась - дежурная, на случай пожара, к примеру, и два быка. Животины бессильные от недоедания. В посевную, отец Галимзяна все поле вручную засевал. Дефицит грамотных земледельцев и специалистов, поэтому и урожайность от силы составляла 5-6 центнеров с гектара (!). Обрабатывать землю было нечем и некому. Так что вполне понятно, почему Галимзян не рвался в школу. Хлеба семья не видела. С ранней весны деревенские отправлялись в поле, собирать оставшуюся после зимы картошку. И единого колоска не оставляли в поле. В деревне была ручная мельница, молотили «золотые» колосья, из зерна варили похлебку, каши. Для колхозников три раза в день варили шурпу. Поэтому не удивительно, что наш герой с 11-12 лет уже работал. Зачастую и ночевать приходилось в поле.

В соседней деревне Ак-Чишма не голодали

Во время войны сороковых годов в каждой из близлежащих малых деревень нашего района действовал собственный колхоз. В колхозе «Ак-Чишма» председательствовал Габдельбар Фахриев, говорит Галимзян-ага.

- Это был грамотный земледелец, - подчеркивает он. – Фахриев знал толк в обработке почвы, работал с новыми семенами, поэтому и нивы здесь давали хлеб. Население Ак-Чишмы, Кочле-Елга, Таш-Кичу, что на Байрякинской дороге, в свое время приехало со стороны Казани. Они крепче на земле стояли, что ли. К примеру, навыки садоводства в наших краях пошли от них. Раньше местные о плодово-ягодных деревьях и кустарниках и слыхом не слыхивали. Это дело процветало в Кочле-Елга. Председателем в Таш-Кичу, кстати, была женщина по фамилии Фаттахова. Имя ее запамятовал.

После войны пошло укрупнение колхозов. Так что хозяйства в деревнях Ак-Чишма, Салкын-Чишма, Кочле-Елга, Жэумэт вошли в единый колхоз под названием «Гигант». Им управлял все тот же Фахриев. В 47-м хлеба уродились и народ почувствовал облегчение.

Добровольцем пошел в шахтеры

В какое-то время колхозная жизнь герою повествования показалась беспросветной, и он подался в ФЗО, куда по доброй воле мало кто шел. То был 1949 год. По окончании фабрично-заводского обучения его наряду с другими парнями из Ютазинского района направили в Кемерово, на работу в шахте.

- Спускались семь километров вглубь земли, - вспоминает Хакимов. – Породу складывали в специальные вагонетки. Работа тяжелая. Но и она казалась легче колхозной. Возможно это было связано с тем, что здесь выдавали спецодежду и четыре раза в день кормили. Неслыханная роскошь!

Увы, Галимзяну Хакимову и год поработать не довелось – комиссовали. Нашли глазное заболевание. К слову, очередную комиссию не прошли девять парней из Ютазинского района. Собственно, откуда взяться показательному здоровью молодых людей при столь скудном питании?! Так что в 50-м он вернулся в родную деревню. В тот год после сбора урожая за работу колхозникам выдали зерно, который они продавали на Октябрьском рынке. На вырученные деньги можно было решить насущные проблемы. А в 1951 году – вновь неурожай. А то, что собрали приходилось отправлять в закрома родины: на места сверху отправлялись задания по обязательной сдаче государству зерна. Вскоре Галимзяна призвали в армию. То был 1952 год.

Им разрешили проститься со Сталиным

Герой повествования попал в зенитную артиллерию. Их часть располагалась в Москве, близ станции Вешняки. 

- Как было с дисциплиной в армии, дедовщины не было? – спрашиваю собеседника.

- Какой там?! Дружные мы все были. Армейцы располагались в больших бараках, что еще с войны остались.

- Сталин в 53-м умер. Получается, в это время вы в Москве несли службу? А похороны Сталина не видели?

- Как не видел, мы же трое суток и дежурили, - отвечает Галимзян Хакимов. – Сегодня трудно представить, что это за день был. Во время похорон волна людского потока хлынула к Красной площади. Работники милиции на лошадях пытались ослабить натиск толпы. Однако со всех переулков народ, как обезумевший двигался к Кремлю. Давка была такой силы, что люди, сдавливаемые человеческой лавиной, кричали. Были жертвы. Машина скорой помощи до утра возила пострадавших. На следующее утро, помню, целую машину потерянной обуви погрузили. Нам после дежурной вахты разрешили проститься со Сталиным. В гробу он лежал в своем мундире. Жалко было. Без слез не обошлось.

За три-четыре месяца до демобилизации политрук предложил Хакимову остаться в армии в качестве заведующего столовой части. Он дал согласие, даже в приказе успел расписаться. Но… передумал и уговорил своего сослуживца взять на себя данную миссию. Подполковник рассвирепел: во время войны тебя, Хакимов, расстреляли бы. Благо, все обошлось. Так что в 54-м наш герой вернулся в родные пенаты.

Крепче за баранку держись, шофер!

Еще на Казанском вокзале Москвы его с сослуживцем из Яссы-Тугая Тимерзяном Лутфуллиным завербовали для работы на шахтах Башкирии. Они здесь же заключили договор на год. Дома Галимзяна ждала невеста, с которой они переписывались во время его службы. Отдохнув, забрал с собой молодую жену и отправился в Мелеуз. А когда родился их первенец, Зуфар, вернулись в родную деревню.

Пройдя в Мамадыше водительские курсы, трудоустроился в действовавшей в селе Ютаза автороте. Первая его машина – ЗИС-150. Кабина фанерная, обогрева нет, зимой стекла замерзают. Более того, в машине не было указателя поворота. Так что «поворотником» служила рука шофера. Если надо свернуть, скажем, направо, водитель открывает окно и поднимает руку вверх, если – налево, то также показывает рукой. Позже Хакимов пересел на модернизированный УралЗИС с наличием обогрева, «поворотников» и зеркал. Перед выходом на пенсию наш герой уже ездил на КамАЗе. За 30-летний водительский стаж на автотранспортном предприятии (АТП), который, к слову, из Ютазов перебазировался в Уруссу, Хакимов изъездил практически всю Татарию, исколесил немало дорог Советского Союза. Сегодня он проживает в родной деревне с одной из дочерей. Кавалер ордена «Знак Почета» Галимзян Хакимов имеет множество почетных грамот и благодарственных писем. Но главной своей наградой считает четверых детей, восьмерых внуков и десятерых правнуков. Род Хакимовых продолжается.

Справка. До распада Советского Союза Салкын-Чишма, Ак-Чишма, Каран-Чишма и Каракашлы входили в колхоз имени Кирова. Впоследствии он переименовался в КХ «Каракашлы». Здесь в начале девяностых в общественном поголовье хозяйства содержалось 972 головы свиней, 3712 – овец и 2116 голов КРС, из которых 680 голов – дойный гурт.