Элеватор основан в барском поместье

Видели его местные жители мало. Барин в основном вальсировал на паркете столичных залов и лишь изредка появлялся в своей «штаб-квартире» в ближайшей деревне Керкале, где располагалось само поместье. В его отсутствие всем распоряжался выходец из Крым-Сарая Никифор Панарин. Он же следил за вспашкой земли, сохранностью и распределением урожая, бесперебойной работой бобровской мельницы. Следил хорошо - подходить к помещичьим садам, лесам и огородам сельчанам было строго запрещено. Даже удивших на речушке рыбу крестьянских детей ловили и пороли. Поэтому немудрено, что в первый же год революции местные жители поспешили усадьбу сжечь, а от барина избавиться. Как именно, история умалчивает, но по многим аналогиям того времени догадаться несложно. Известно только, что оставшиеся от Боброва быки и лошади перешли в руки бедняков. В местной летописи указано, что при дележе захваченного имущества не только сильно избили некоторых. Взбунтовавшийся люд чуть было не разобрал железнодорожную ветку, спроектированную и подведенную по решению государственной комиссии в 1912 году. Этому воспрепятствовали начальник участка Иван Алчинов и все тот же Панарин, чудом уцелевший в мятеже. Большевистский представитель даже назначил Никифора, видимо как единственного специалиста по мельничным делам, управляющим возникшей на месте имения конторы Заготзерно, а Алчинову поручил до нее довести железнодорожную ветку, что и было сделано в 1917 году. Однако долго доверять барскому человеку не могли. На его место был назначен двадцатипятитысячник Корбов. Он немедленно открыл пункты предприятия близ деревень Каракашлы, Керкали, Урал. После окончания Гражданской войны, с 1921 года, зерно исправно стало собираться в эти пункты, а оттуда подводами доставляться в Ютазу. Заготавливалось в пределах 4000 тонн сырья, которое в тридцатых годах сушилось на двух Растрыгинских аппаратах.

При НЭП сдача урожая производилась на добровольной основе, поэтому необходимости в больших емкостях и штатах не было. Поступление зерна контролировал один человек с окладом 15 рублей. Однако коллективизация внесла свои коррективы в виде принудиловки - складов стало не хватать. Тогда Корбов построил элеватор на 800 тонн, к которому в 1931 году электромонтер Александр Винокуров подвел ток. Этого объема тоже оказалось недостаточно, и спустя шесть лет был возведен уже второй элеватор на 5270 тонн. При социалистической системе учета и распределения возникли широкие возможности для злоупотреблений. Многие заведующие подпунктами, не удержавшиеся от обвесов и недостач, были отправлены в тюрьму. В печально известном 1937 году директоров элеватора сменилось более десяти человек. Впрочем, в тот злосчастный год было проделано много работы: к элеватору был проведен водопровод, задействована помпа, выкопаны водоемы и установлена первая стационарная зерносушилка, построена дощатая столовая, замененная вскоре на бревенчатую, а еще позже - на каменную.

Разумеется, пик развития элеватора пришелся на послевоенные годы. Здесь появилось пять сушилок, работающих на жидком топливе, было построено кирпичное здание лабораторий, начали прибывать выписанные с заводов передвижные транспортеры, установлены автомобильные и вагонные весы. Элеватор стал главным предприятием небольшого села, привлекающим в поисках работы народ с окрестных деревень. В их числе был и Ибрагим Зияров. На Ютазинский элеватор он пришел еще в 1941 году, когда предприятие еще именовали Заготзерно. Пятнадцатилетнего парнишку приставили к лошадям, которые в те времена были основной тягловой силой. Зерносушилки тогда работали на дровах, которых требовалось огромное количество. Обеспечение ими было одной из главных работ на предприятии.

В 1943 году парня призвали в армию и после недолгого обучения на московских курсах отправили на Первый Украинский фронт. Всю войну он прослужил связистом. До германской столицы Зияров дошел без ранений, но с медалями «За Победу» и «За взятие Берлина». На родину он вернулся только спустя пять лет после окончания войны, так как связистам пришлось долго восстанавливать разрушенные в результате боев коммуникации, валить лес для телефонных столбов, прокладывать заново дороги.

Физически крепкого отставника определили на элеватор молотобойцем.

- Эта чисто мужская работа мне очень нравилась, - говорит Ибрагим Хаирович. - Кузница в то время была крайне необходима для элеватора. Болты, гайки, прочие запчасти, подковы для лошадей - все делалось там. Девушек вокруг кузницы прохаживалось много. На одной из них я и женился. Живем с ней долго, вырастили дочерей, сыновей.

Впрочем, Зияров не работал все время молотобойцем. Во-первых, возраст стал не тот, чтобы молотом махать, а во-вторых, большая нужда в кузнице прошла - для современных сложных механизмов деталь так просто не скуешь, да и лошадей для подвозки дров перестали использовать - сушилки перевели на газ. Ибрагим Зияров перешел в плотники - профессия тоже нужная и незаменимая. Так до пенсии в плотниках и проходил.