Когда от мороза кровь закипает

Встреча нового, 1979 года Рите запомнилась на всю жизнь: конец декабря удивил «внесезонной» оттепелью, а на следующий день ударили морозы, доходившие до 50 градусов.

Роза ИСКАНДЕР

С удивительным рассказом Маргариты спешу поделиться с нашими читателями. Среди них, уверена, много тех, кто помнит эту аномальную зиму, когда бревна домов трещали, позамерзали многие сорта яблонь и кустарников. Не говоря о случаях вышедшего из строя системы отопления, транспортной логистики. Итак…

Хочу-хочу… с отцом поехать в гости!

Когда отец десятиклассницы Маргариты решил в отпуск съездить проведать родственников, Рита буквально не оставляла его в покое – тоже поеду! А родня проживала в одной из дальних-дальних деревень за столицей. Путь туда, по меркам того времени, не близок. Нужно ехать на маршрутном автобусе, затем – еще на одном автобусе, потом – на поезде, пересесть на стации в другой. Ну а от конечной станции до деревни рукой подать – порядка шести-семи километров. Этот маршрут раннего детства под жаворонков пенье в солнечный день Рите снился с регулярным постоянством. Она в нежном возрасте подбегала к василькам, ромашкам, клеверу и из этих полевых цветов составляла нехитрый букет. Бабушке!

- Дело в том, что наша семья была родом из тех краев, - рассказывает Маргарита. – Родители же, когда трогаются с насиженных мест, не спрашивают своих чад, хотят ли те подобных перемен. В детстве всегда так – дружба с подругами кажется куда весомее, нежели уже в зрелые годы. А выдернутый с корнями из прежней почвы ребенок не обязательно может прижиться на новой. Нестерпимо тянуло туда, где когда-то было хорошо, понятно и надежно, что ли.

Словом, Рита больше не могла оттягивать долгожданную встречу с любимой родней, а главное, с подружками. Столько всего нужно было рассказать, показать! Чемодан она давно уже собрала – кое-как затолкала два толстенных альбома с артистами советского кино и фотографиями из «личной» жизни. Видимо, данная, с высот сегодняшней колокольни, макулатура тогда была очень важной составляющей ее жизни.

В пути

Повторюсь, несмотря на декабрь, во дворе – весенняя капель. Рита понимала, что бурки а-ля «Прощай, молодость!» - не совсем подходящая обувка для девушки. Точнее, совсем не подходящая. Зато не промокают – подошва резиновая. А если добавить к этому брюки-колокола и пальто с цигейковым воротником, то образ в целом был тот еще. Но! Красит человека не одежда, а его богатый внутренний мир. В чем героиня повествования не сомневалась. Ну, в собственной внутренней красоте, уме, душе и трудолюбии, разумеется… Впрочем, легковерие – не самый тяжелый порок человека. Между тем мороз уже начал ощущаться на коротких станциях: он заходил в вагоны с морозным дыханием пассажиров:

- У-у-ух ты, ну и зима! – восклицали одни, потирая озябшие руки.

- Вот это морозы! – выпуская пар изо рта говорили другие.

Вагоны наверняка отапливались, но в них стоял жуткий холод. Все сидели, подобрав под себя ноги. Самое же «интересное» началось на станции, где наши путешественники должны были пересесть на другой поезд. На железнодорожном вокзале, как оказалось, система отопления вышла из строя. Ожидание поезда превратилось в настоящую муку. Наконец объявили о прибытии поезда. Люди ринулись к перрону. Ибо многие прознали причину задержки поезда: некоторые вагоны отцепили в связи с выходом из строя системы отопления.

- Увы, в числе таковых оказался и наш вагон, - вспоминает Рита. – Но людям же надо как-то уехать – на вокзале не на много теплее, чем на улице. Если добавить к этому обувь на тонкой подошве… Караул, словом. Состав, простучавший мимо нетерпеливых глаз пассажиров, словно нехотя затормозил и остановился поодаль от пассажиров. Что тут началось! Зима сорок второго, да и только! Не на шутку озябшие пассажиры стали штурмом брать действующие вагоны – купейные, плацкартные. Людской поток «уважаемые вагоновожатые» были не в состоянии остановить. Отца с чемоданом поток людей понес вперед.  Я с двумя женщинами застряла в тамбуре. Так как именно перед нами захлопнулась дверь: проводницы пошли разбираться с «проникшими» на чужую территорию пассажирами. Гнев проводниц был страшнее оскала овчарок. Ноги уже ничего не чувствовали. Вру. Они чувствовали, что страшно замерзли. Состав тронулся, и мы поехали. В запертом тамбуре! Ноги, казалось, вот-вот отвалятся. Сначала было холодно, затем – нестерпимо холодно. Наконец, поняла, что сейчас произойдет непоправимое – я умру. Женщины в валенках сетовали, что картошка замерзнет. Опустив глаза, я увидела мешок. О, как мне хотелось забраться ногами на него. Стыдно. Да и кто бы позволил! Щас бы подшитые валенки, еще не утратила способности соображать я. Не плакала, не звала, а просто подпрыгивала, как китайский болванчик. Наконец затянувшиеся переговоры отца увенчались успехом – нас выпустили. Вернее, впустили в тепло. Ошалев от счастья, я бросилась вглубь вагона, словно боялась вновь оказаться за бортом жизни.

А вот и наша станция! Впереди любимое Простоквашино. Я уже давно слышу характерный этим краям говор, даже запахи. Все разговоры людей – о страшном морозе и его последствиях. А при мысли ближайшей встречи с девчонками мое сердце бьется так учащенно, что, кажется, скоро кровь в жилах закипит.

Последний бой, он трудный самый

Казалось бы, осталось всего несколько верст пройти по завьюженной тропе. Летом эти пешие прогулки прекрасны. А тут такое! Если брать во внимание, что телефонов нет. Конечно, была отправлена телеграмма, что приезд такого-то, встречайте. Но наши герои опоздали. Намного. Встречающие их на лошади родственники отгоняли самые страшные мысли. Вернувшись к себе, они отбили телеграмму: выехали они в дорогу или нет? Ответная телеграмма гласила: выехали.

И вот кое-как в холодном вокзале дождавшись рассвета, отец с дочерью отправились преодолевать последний маршрут. Санный путь лошадей завьюжило снегом. Ступая по тонкой тропе, они ориентировались на макушки молодой посадки, местами чернеющей из-под снега. Маргарита шла след в след отца. Он нес неподъемный чемодан и рюкзак за спиной. Девушке было стыдно за содержимое чемодана. Ну зачем она такая глупая?! И тут… О, нет! Да, ручка чемодана отвалилась. Отец выругался. Маргарита с щенячьей покорностью протянула шарф. Смастерив из него ручку, они продолжили путь. «Наверное, я опять заболею ангиной», - подумала Рита, оставшись без шарфа. Она не подумала об отце, который, как впоследствии выяснилось, отморозил себе многие пальцы на руках, что причиняло ему немало страданий в дальнейшем.

Вот моя деревня…

- А вот и мы! Что тут началось! Многочисленные дядюшки, тетушки принялись вдыхать в нас жизнь. Усадив возле жарко растопленной печи, пытались влить в меня самогонки, сперва – на дне стопарика, впоследствии – на кончике чайной ложки. Тщетно. Ни до, ни после меня так не колотило. Зубы стучали так громко, что я и сама удивлялась, что не могу совладать собой. Видимо, организм так оттаивал, что ли. Все перепугались не на шутку, думали, легкие застудила. А мне хоть бы хны! Даже ни раз не кашлянула! Цела целехонька! Мне подарили добротные валенки, в которые я тут же запрыгнула. Подвязали цветастый полушалок, благородными кистями спадающий до подола пальто. Когда шумной толпой ввалились девчата, подруги детства, почему-то вспомнилось Гоголевское «Вечера на хуторе близ Диканьки» - столько от них шума и веселья исходило, - продолжает свой рассказ собеседница.

Девушка тут же полезла в чемодан, доставать атрибуты своего «богатого прошлого». «Не знал, что фантики бывают такими тяжелыми», – улыбнулся ей отец. Перебивая друг друга, девчата сообщили новость: этой ночью в дом таких-то привезут невесту. В те годы еще действовал ритуал местных жителей красть невесты. По обоюдному согласию молодых, разумеется. Впрочем, не всегда. Родителей невесты, «насильно» привезенной потенциальным женихом в свою деревню, оповещали. Если девушка была не согласна, она имела право уехать с родителями. В данном случае, невеста, судя по ее покорности, была согласна. Мы побежали в «свадебный» дом лепить своего рода пельмени. Тесто начиняли мясом, солью, луком… Каждая начинка сулила свое – богатство, слезы… По традиции данное угощение продавалось: взрослые покупали за рубль, дети – за копейку. В день свадьбы невесту ставили на белую простыню и осыпали этими деньгами. Чтобы в доме был достаток. Полон дом людей - все суетились, чем-то были заняты. А Маргариту распирало любопытство - так хотелось взглянуть на плененную. Не выдержала, отодвинула пеструю занавеску, за которой сидели молодые. Ресницы невесты опущены. Из-под них капают слезы. Жених едва заметно поглаживает руку невесты. Как романтично! Маргарите так захотелось замуж. Эх, думала она, прибавить бы недостающие годы и оказаться на месте невесты, окруженной Его нежной заботой. Чтобы вот так же слезы по щекам – кап-как-кап… Когда еще это будет!

Мечты-мечты. Наивные, чистые, еще не помутненные разочарованиями. Тут одна из девчат схватила ее за руку и потащила на улицу. Они веселой толпой побежали к клубу. «Эх, снег-снежок, белая метелица, говорит, что любит, только мне не верится» - запела самая голосистая и остальные дружно подхватили песню. И отчего так было весело и хорошо? Какое-то необъяснимое чувство всеобъемлющего счастья! Мороз, горячая кровь, восторг и ликование души! Вот-вот вступит в права новый, 1979 год. Тогда еще не задавались вопросом: чей год грядет – тигра, дракона или свиньи. Переживания взрослых сводились к единственному – как переживут морозы озимые, смогут ли выстоять плодово-ягодные деревья и кустарники? Ну а молодежь? Молодежь верила, любила, созидала…