Местные ее прозвали ютазинским Левитаном

Детство

Родилась Накия 15 июня 1941 года - за неделю до начала Великой Отечественной войны. Ее отец, 1914 года рождения, работал железнодорожником, мать, 1919 года, - заведующей детским садом.

- Моя мама рано осиротела, воспитывалась мачехой, - рассказывает героиня повествования. – Чтобы получить образование, она пешком ходила в Бугульму. Голодные, холодные годы. Мне и годика не было, когда мама умерла от тяжелого недуга – воспаления мозговой оболочки. Ей было всего 23 года от роду.

Накию на воспитание забрали бабушка с дедом по отцовской линии из Малых Уруссу. Все недоедали. Она, младенец, даже отекла от голода. Думали, не выдюжит. Отчаявшись, ее тетя пошла к председателю райисполкома Гамиру-абый Валиуллину, чтобы тот хоть чем-то помог. Он выделил манную крупу. Это спасло ребенка от верной гибели. Раннее детство ее прошло в этой щедрой на красоты природы деревне. Несмотря на трудности военного и послевоенного времени в этой семье жили хорошо, дружно. Она всегда чувствовала поддержку родных и близких.

- В 48-м дед умер, - рассказывает Накия Мансуровна. – Когда выносили тело, все плакали, я в том числе. Стою, маленькая, в окружении родственников и они, почувствовав мое состояние, в один голос стали утешать: «Не бойся, мы тебя не бросим». Так оно и было, всегда я чувствовала их тыл. В Малых Уруссу я окончила начальную школу. Родня решила, чтобы мне было проще состояться в жизни, я должна продолжить учебу в русской школе.

В Уруссу

Поэтому с дядей 1933 года рождения, младшим сыном деда, Накия отправилась в Уруссу. Здесь она окончила Уруссинскую семилетку (ныне начальная школа), а десятый класс - в Уруссинской школе №2. Проживали на съемных квартирах. Дядя Миргасим трудоустроился на ГРЭС, продолжал обучение в вечерней школе, впоследствии - на вечернем отделении энергетического техникума при ГРЭС.

- Помню, в 50-е годы в поселке тяжело было с хлебом, - вспоминает Накия Шарафиева. – Возле ГРЭС находился хлебный магазин. На руки выдавали одну буханку. Хлеб взвешивали, если веса не хватало, то полагался небольшой дополнительный кусочек. Я очередь занимала с четырех утра. И очень надеялась получить вожделенный довесок, чтобы его съесть по дороге домой. Впоследствии открылся хлебный магазин №18 возле клуба СУ ГРЭС. Стало легче с провизией в целом. Там колбасу продавали, аромат стоял на весь магазин. Дорогое удовольствие. Ее, думаю, редко кто покупал. Когда мы жили в частном доме по улице Уруссинской, то приходилось добывать дрова на растопку печи. Помню высокие заборы ДОКа, караульные башни… Сюда вагонами привозили лес. После разгрузки оставались сколы, щепки… Опять-таки приходилось по ночам пробираться, чтобы «разжиться» этим добром. Каждый выживал, как мог.

Казань – город студенческий

Получив в 1959 году аттестат зрелости, Накия отправилась в Казань поступать в пединститут. Как назло, парусиновая обувка девушки (тогда обувной цех по выпуску парусиновых штиблет действовал в Уруссу) пошла по швам, предательски обнажая пальцы на ногах. По всей видимости, и одежонка на ней оставляла желать лучшего. Ректор института заприметил ее контрастирующий с другими абитуриентами внешний вид. Пригласив к себе в кабинет, деликатно заметил: «Вот что, девушка, приезжай-ка ты на следующий год и заходи сразу ко мне. Уверяю, ты сразу поступишь…» Смущенная Накия не стала спорить и вернулась домой. Ректор вуза скорее всего поступил мудро: девушке в первую очередь требовалась работа и зарплата, чтобы решить свои насущные проблемы. Высшее учебное заведение героиня повествования все же окончила. Заочно.

Начало трудового пути

К этому времени Ютазинский район был объединен с Бавлинским. Накия Шарафиева всегда оставалась активисткой, голос у нее был сильный, зычный. Неспроста же местные ее прозвали ютазинским Левитаном. Как-то заведующая отделом культуры Клара Рахимовна предложила ей поехать в Крым-Сарай заведовать сельской библиотекой, а параллельно вести работу секретаря комсомольской организации.

- Я согласилась, - говорит Накия Мансуровна. – Проживала на квартире у деревенской женщины, тети Лизы. К слову, в этой русской деревне я была единственной татарочкой. Село огромное, протянулось вдоль речки чуть ли не на семь километров. До такой степени здесь были хорошие люди! Кто что испечет, обязательно принесет и мне. Меня местные называли Надей. Председателем сельсовета была Пелагея Васильевна Бурыкина. По сути, Крым-Сарай – это одно из отделений совхоза «Ждановский», в который входили Аптрязяк, артель «Труд», Ик, Вдовино, Чатра, Керкале, Муртаза, Вишневка, Александровка, Зирекле-Каран, Демьян-Угол (Каенлык), Кзыл-Басу, Ташлы, Крым-Сарай, Акбаш, Еновка, Семеновка, Новое Поле, Алма-Ата, Малиновка… Все ждановские – трудолюбивые, сплоченные. Именно такими я их запомнила.

Первый парень на селе стал ее мужем

Инструктор райкома комсомола, освобожденный секретарь совхоза «Ждановский», заведующая начальной школой в Еновке, педагогическая деятельность в Ютазинской школе, заведующая детским садом №1 в Ютазах, председатель исполкома Ютазинского сельсовета… Это далеко не полный перечень ее послужного списка. Активная, бесстрашная, большой человеколюб, она в период работы секретарем комсомольской организации на лошади объездила все деревни. Первый директор совхоза «Ждановский» Джамиль Харисович Бикташев, видя некую неприкаянность трудолюбивой девушки, выделил ей половину двухквартирного дома в Ютазе по улице Ленина. Тогда она на работу ходила в Алма-Ату. Собственно, эти пешие «прогулки» оказались ее судьбой – она встретила своего будущего мужа. Наиль – передовой механизатор из Еновки, красивый, гармонист… Первый парень на селе, словом. Еновку населяли русские, татары и мишары, переселившиеся сюда из деревни Хансверкино Бавлинского района и Крым-Сарая тогда Ютазинского района.

- Говорят, мишары не пьют чай с молоком, - любопытствую у Накии Мансуровны.

- Не знаю про всех, - отвечает, - но вот моя свекровь держала корову и никогда молоко в чай не добавляла. Про характер представителей этого народа скажу, что это волевые, сильные и очень добрые люди. Я 30 лет прожила со свекровью. Помню, когда мы поженились, к нам приехала моя бабушка. Мархаба-эби взяла мою руку и положила на руку моей свекрови: кызым, вот это твоя мать. Свекровь моя оказалась удивительно мудрым человеком. Мы были очень близки – могли поплакаться вместе, пошутить. Но! Каждый из нас очень хорошо знал свое место. Бывало, на работу приглашали в другие города и веси, предлагали квартиру в Туймазах. Она не соглашалась и мы ей не перечили. Пятнадцать лет прожили вместе в Еновке, столько же в Ютазах. К тому времени муж в совхозе заработал трехкомнатную квартиру, в которой я проживаю по сей день.

Увы, ее супруг уже покинул этот мир. Однако опорой и поддержкой этой удивительным образом располагающей к себе женщины являются два сына - Фарит и Рафис. Они проживают также в Ютазе. Ее радость - трое внуков и одна внучка, пять правнуков и одна правнучка. Тут один из внуков поздравляет ее с Днем пожилых людей и говорит: «Язык не поворачивается тебя причислять к пожилым, ты же в наших рядах». Смешно. Думается, человек может быть интересным или, наоборот, заурядным в любом возрасте. Он здесь ни при чем. А жизнь так устроена, что преподносит и хорошее, и плохое. Какой из грузов оставлять в душе, а от какого своевременно избавляться, каждый волен выбирать сам. Легкость (не путать с легковесностью) почтенного возраста дана не всем – лишь тем немногим, что способны принимать и понимать человека. У Накии Шарафиевой с людьми – полная гармония. РРРРРРедкий дар, дающий эту самую легкость бытия.

Роза АХМАДЕЕВА